И это не могла быть Айна.

Эльза знает это наверняка. Дерзкий, упрямый голос младшей дочери еще звучит в ее ушах; она никак не может забыть сказанные Айной во время их стычки странные слова. Даже не знает еще, откуда они появились, кто вложил их в ее уста…

«Ты не имеешь никакой власти надо мной. Я – одна из избранных Господом. Ты не можешь ничего приказать мне, и у меня сейчас хватает иных дел, нежели заниматься каким-то монстром».

Раньше Эльза никогда не била своих детей. Даже не замахивалась на них в гневе. Ее руки всегда служили для утешения, для облегчения страданий, для сотворения добра…

Но у нее до сих пор горит ладонь, которой она дала пощечину Айне.

Однако не упрямство дочери, или ее злые слова, или звук удара, раскатившийся эхом по комнате, врезались в память Эльзы.

Ей прежде всего запомнилось, как сверкнули красивые темные глаза Айны, когда она медленно подняла руку к своей щеке и уставилась на мать. И выражение триумфа в них.

У Эльзы тяжело на душе.

Биргитта снова начала раскачиваться вперед и назад. Она поднимает ногу, ставит ее на высохший след от башмака и растирает его так, что на полу остается лишь коричневатое пятно пыли.

И тут Эльза замечает темные пятна на ее шее, порой проглядывающие среди длинных волос. Они напоминают следы от пальцев.

Издалека до нее также доносятся слабые звуки голосов сотен людей, поющих хором.

Началась вечерняя молитва.

Я открываю дверцы шкафа и изучаю, что находится внутри. И тут тоже ничего годного в пищу. Только ссохшиеся бумажные пакеты с молоком и мумифицировавшиеся за долгие годы овсяные хлопья, маленькая железная банка с пряностями и стеклянная бутылка с каким-то свернувшимся и затвердевшим содержимым.

– Ничего, – говорю я Роберту и закрываю шкаф. Петли скрипят, но по-прежнему добросовестно выполняют свою работу. Я киваю, наморщив лоб.

Мы проверяем четвертый дом, и я уже начинаю терять надежду, что мы вернемся с добычей. Когда мы отправились на поиски Туне, Макс единственный из нас взял с площади свой рюкзак, и трех лежавших в нем протеиновых батончиков хватило всем на один зуб. Когда начала сгущаться темнота, нам пришлось составить план действий.

Пока остальные обсуждали, как нам поступить, я главным образом молчала. Весь наш провиант находился во взорванном автомобиле. Роберт и Эмми побывали в маленьком продовольственном магазине городка, и, если верить им, тот оказался пустым. Никаких консервов они там не нашли, а все прочее давным-давно сгнило. Лучшее предложение, которое, кстати, выдвинула Эмми, сводилось к тому, чтобы пройтись по жилым домам и попытаться поискать съестное в кладовках. Там могло что-то сохраниться. Ведь есть вещи, которые не портятся с годами, а нам не надо ничего сверхъестественного. Сгодится все, способное дать калории без вреда для здоровья.

Когда другие закивали, я тоже выразила готовность принять участие в поисках.

Они явно сомневались на мой счет, но едва ли могли возразить; зато никто из них особо не хотел идти со мной. В конечном итоге Эмми сказала Роберту составить мне компанию, и тот лишь молча кивнул. Мы договорились связываться через каждые пятнадцать минут и подтверждать, что с нами всё в порядке.

Интересно, возражал ли ей Роберт хоть когда-либо. Судя по всему, он воспринимает слова Эмми как истину в последней инстанции… А что вообще ощущаешь, когда имеешь такую власть над другим человеком? Мои отношения с кем-либо никогда не строились подобным образом. Либо людям наплевать на меня, и тогда я тоскую; либо они не интересны мне, и их это злит. Каким-то образом я всегда оказываюсь в проигрыше. Но таковы два единственно возможных в моем случае варианта.

Я рада, что Роберт со мной, и где-то в глубине души даже надеялась на это. Мне требовалось каким-то образом попасть в город, чтобы я смогла поискать Туне, любой след, намек, позволяющий понять, куда она подевалась. И данная альтернатива устраивает меня больше всего.

– Нам надо проверить другой дом, – говорит Роберт, и я киваю.

Когда мы снова выходим на улицу, я вижу, что солнце уже почти исчезло за горизонтом. Его лучи еще какое-то время освещают край небосвода над деревьями, но и он быстро темнеет.

Улица, на которой мы находимся, тянется вдоль реки, и с того места, где мы стоим сейчас, видна бóльшая часть Сильверщерна.

Роберт смотрит на свои громоздкие черные часы.

– Прошло пятнадцать минут, – говорит он, снимает с пояса рацию и сообщает в микрофон: – Роберт здесь. – Я слышу, как его слова эхом повторяются в лежащем у меня в кармане аппарате. – Мы сейчас идем к… Алис, что ты делаешь?

Я уже успела сделать несколько шагов, прежде чем понимаю, на что смотрю.

Это, скорее всего, он. Другого варианта не существует.

Маленький желтый дом у реки.

Он такой же, как и все другие, стоит в центре небольшого участка, давно захваченного растущими вдоль берега кустами и деревьями, но, похоже, сохранился лучше остальных на улице. Во всяком случае, его крыша не провалилась, а дверь в полном порядке.

И она зеленая.

Все дома на нашей улице желтые, но наш единственный имеет зеленую дверь.

Краска на ней выцвела и местами висит клочьями. Когда-то она, наверное, была изумрудной, однако со временем от солнца, ветра и снега приобрела темно-зеленый оттенок.

Но все-таки…

Окидываю взглядом улицу, чтобы убедиться в своей правоте. Ну да, остальные дома желтые, и ни один не имеет зеленую дверь.

Благодаря ей я чувствовала себя какой-то особенной.

– Алис, чем ты занимаешься?

К моему удивлению, судя по его голосу, Роберт нервничает. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он отпустил тангенту и уставился в сторону реки.

– Здесь жила моя бабушка, – отвечаю я ему.

Роберт, моргая, смотрит на дом моих предков.

– Ох, – говорит он. – Ничего себе. – С несколько секунд изучает зеленую дверь, но потом снова смотрит на меня и качает головой. – Ты же помнишь, что мы решили. Вода, еда – и сразу назад. Нам безопаснее вместе.

– Но еда, возможно, находится там, внутри, – настаиваю я. – Мы можем просто зайти. Быстро.

Роберт мотает головой.

– Нет.

Я снова смотрю в сторону дома.

– Роберт, Туне может находиться в доме, – говорю тихо. – Она знает, как выглядит жилище бабушки. Она могла узнать его даже сейчас и посчитать, что оно выглядит вполне надежным. Нас двое, а она… неопасна. Поверь мне, она неопасна. Мы же можем просто зайти и посмотреть? – Не двигаясь с места, я тараторю: – И потом, нам надо проверить еще один дом. А это он и есть. И, возможно, там есть еда!